Крупнейшие специалисты - этнографы, философы, историки подготовили первое издание энциклопедического характера, посвящённое этносоциальной структуре Санкт-Петербурга, уникального по своему национальному составу города. История петербургских этносов рассмотрена от самых истоков (допетровского периода) до современности.
Представлено всё многообразие конфессиональной принадлежности петербуржцев: православие, старообрядчество, католицизм, протестантизм, армянская церковь, ислам, иудаизм, буддизм, которые также сыграли свою роль в выработке особого петербургского менталитета.
Раздел "Народы" даёт возможность близко познакомиться с особенностями культуры, традициями и обычаями, историей всех народов, представители которых давно стали или становятся петербуржцами.
Богатейший исторический материал, ясно и увлекательно изложенный, и уникальный иллюстративный материал делают книгу интересной для широкого круга читателей. Вместе с тем она может быть использована как справочное пособие для городских чиновников, милиции, миграционных служб.
Николай Бессонов
Цыгане
Хотя письменных свидетельств о ранней истории цыган не существует, наукой установлено, что их язык восходит к санскриту. Цыгане России понимают индийские фильмы без перевода, поскольку имеют с жителями своей прародины треть общей лексики. Одного этого факта достаточно для ответа на вопрос: "Откуда начались странствия кочевого народа?" Примерно установлена и дата, когда предки цыган покинули Индию. Это случилось не позже VI века. Не следует думать, что таборы тронулись в путь, имея определённую цель. Пусть это покажется странным, но цыгане очень консервативны в выборе мест кочевья. Как показывает вся их история, они, за редчайшими исключениями, скитались по сравнительно небольшим пространствам. Ареал кочевья составлял примерно 300-500 квадратных километров. Цыгане умели ценить древнюю мудрость, гласящую, что от добра добра не ищут. У кочевья по знакомым местам есть множество преимуществ: разве плохо понимать местный язык, знать бойкие торговые места, и заранее представлять, где лучше устроить привал? Цыганское кочевье это не бесцельные хаотичные скитания или романтическая тяга к перемене мест. В его основе лежали бытовые нужды. Таборным ремесленникам нужно было сбывать свои изделия. Артистам нужна была новая публика для выступлений. Гадалки нуждались в смене клиентуры. Всё это вовсе не обязательно было искать за тридевять земель, при прочих равных условиях цыгану выгоднее колесить по знакомым с детства местам.
Вспомним, однако, что восточные семьи многодетны. Рано или поздно возникает ситуация, когда разросшаяся община уже не может прокормиться на родине. Вот тогда-то часть таборов остаётся, а часть начинает искать "неосвоенные территории". Судя по всему, именно это и произошло с кочевыми кастами ремесленников. Поначалу никто из тех, кто покинул Индию, не собирался в далёкие неведомые земли. Сместив ареал кочевья на двести-триста километров западнее, предки цыган на этом успокоились, и несколько поколений осваивали новые места. Но годы шли. Кочевникам становилось тесно и здесь. Возникал раскол, и очередная волна мигрантов смещалась всё дальше от исторической родины. Это единственное вразумительное объяснение тех черепашьих темпов, которыми предки современных цыган осваивали мир. На путь, который можно было без особой спешки осилить за два-три года, потребовались века!
Когда кочевники оказались на землях Византии в это государство входили территории нынешних Турции, Болгарии, Греции, и Албании. Кроме того, империя какое-то время контролировала сербские и венгерские земли. Византия была империей с православной верой и мощной экономикой. Цыганам настолько понравилось на Балканах, что они более половины тысячелетия не делали никаких попыток перекочевать в страны Западной и Центральной Европы. Византийские власти признали цыган "удобным" национальным меньшинством. Во-первых, те были не агрессивны, во-вторых, приняли православие, в-третьих, никоим образом не были бременем для экономики. Письменные источники того времени перечисляют занятия, которые были характерны для пришельцев: кузнечество, изготовление сёдел, сит и кожаных ремней. C XIII века известны посёлки, в которых оседлые цыгане ковали подковы и гвозди. В одном из наиболее крупных - Модоне - проживало не менее трёхсот семей. Историки не нашли ни одного упоминания о каких-либо гонениях на цыган - напротив, в ряде мест их вожакам были даны определённые привилегии. Византийские источники упоминают не только о занятиях производительным трудом. Уже в ту далёкую эпоху впервые зафиксированы гадание и дрессировка животных. Правда, заклинание змей (наверняка принесённое из Индии) не дожило до наших дней, а вот вождение медведя встречается и сейчас...
В начале XV столетия усилился военный натиск турок, и территория Византии значительно сократилась. Когда падение Константинополя было предрешено, взоры цыган обратились на Западную Европу. Только часть кочевников решилась двинуться в незнакомые земли. Подавляющее большинство осталось на Балканах.
Османская империя, возникшая на месте Византии, оценила потенциал живущих в шатрах ремесленников. Многие из них были освобождены от налогов, поскольку хорошо исполняли оружейные заказы, а остальные могли продолжать традиционный образ жизни при условии, если за ними не числилось недоимок. Политика исламизации, не доставила цыганам столько неприятностей, сколько прочим балканским народам. Цыган-христианин должен был всего лишь платить более высокий налог, нежели цыган, принявший мусульманство. Интересно отметить, что материальный фактор слабо действовал в религиозной сфере. Перепись 1695 года показала, что за несколько столетий в ислам перешло менее четверти цыган, а прочие сохранили верность православию.
Для нас, однако, интереснее участь людей, откочевавших в 1417 году на Запад, поскольку русские цыгане - их прямые потомки. К своему несчастью, беженцы из гибнущей Византии появились в Западной Европе как раз тогда, когда последняя вступила в полосу затяжного экономического кризиса. Растущее коренное население столкнулось с нехваткой пахотных земель. Ремесленные цеха закрывали доступ для желающих пополнить ряды мастеров. Голод и затяжные религиозные войны довели европейцев до крайности - и в этих условиях несладко пришлось всем, кто не имел стабильного дохода. В протестантских странах бродяжничество было объявлено преступлением. Беженцев, искавших лучшей доли, казнили, даже если по крови они были немцами или англичанами. Не приходится удивляться, что власти всех западноевропейских стран приняли антицыганские законы. Незваные гости были никому не нужны. Местные ремесленники видели в них своих конкурентов, крестьяне держались за свои клочки земли, не желая нанимать цыган даже в батраки. Пожалуй, только отдельные вельможи, тронутые музыкальной одарённостью кочевников изредка брали их под своё покровительство. Но в целом ситуация была ужасающей. Законы грозили цыганам смертью за одно только пребывание на территории данного государства! Мужчин полагалось вешать сразу, женщинам отрезали уши или ставили клеймо, дабы опознать в случае повторного нарушения границы. За "рецидив" казнили и их. Несчастные кочевники старались прятаться по лесам, выбираясь в города или посёлки только для того, чтобы выпросить еду, погадать или совершить торговую сделку с самым мобильным товаром - лошадьми. Ни о каких ремёслах речь уже не шла. Порой короткие вылазки кончались трагически. В немецком маркграфстве Баурейт только за один день 1724 года было одновременно повешено пятнадцать цыганок. Ни малолетство, ни дряхлый возраст не могли смягчить сердца судей. Младшей из повешенных оказалась 15-летняя девочка, старшей - старуха 98 лет.
Сейчас невозможно подсчитать, сколько цыган было в ту эпоху казнено, сколько отправлено на галеры, сколько обращено в рабство и депортировано в колонии. Зато мы знаем, как гонения сказались на национальном характере. Такие черты, как скрытность, деление всего мира на своих и чужих (и ранее присущие цыганам) теперь укоренились окончательно. Легко понять также упорное желание держаться подальше от государства. Ведь каждый облечённый властью человек обязан был арестовать цыганскую семью. Стоило дать делу законный ход, как мужчины лишались жизни, а женщин и осиротелых детей клеймили, секли и выдворяли за границу. Не отсюда ли удивительная сметливость и самостоятельность цыганок? В XVII и XVIII столетии эти женщины могли рассчитывать только на себя. Овдовев, они должны были прокормить детей без мужской поддержки - и при этом очень хорошо ориентироваться на местности, чтобы вторично не забрести в те места, где их уже ловили. Нелёгкая задача (если учесть, что Германия была разделена на триста мелких княжеств). Цыганка в возрасте могла иметь на теле целую коллекцию клейм и тысячи рубцов - такова была в ту пору оборотная сторона кочевой "романтики".
Как уже говорилось, цыгане очень консервативны в выборе маршрутов. Несмотря на террор, подавляющее большинство таборов с риском для жизни скиталось по странам Западной Европы. В результате того, что местные языки и обычаи оказывали на них влияние, постепенно стали складываться существующие и по сей день этнические группы. Испанских цыган называют "кале", английских - "романичел", немецких - "синти". Нашлись, однако, и те, которые предпочли искать спасения на востоке. Так появились группы "польска рома", "литоуска рома", "лотфитка рома". К концу XVII века кочевники оказались уже вплотную у границ Московии. Но мы прервём повествование, чтобы рассказать о цыганском национальном характере.
*****
Конечно, все живущие на Земле в чём-то похожи. Каждый знает, что надо заботиться о детях и уважать старость. Существуют общечеловеческие ценности, бесспорные не только для разных народов, но и для разных рас. Однако есть национальные системы взглядов. Имеется таковая и у цыган. Когда начинаешь её описывать, без слова "ром" не обойтись, равно как и без противоположного по смыслу термина - "гажё". Чёткая граница между этими двумя понятиями - краеугольный камень цыганской психологии.
Мир поделён для цыган на две неравные части: они сами, и всё остальное человечество. Словом "гажё" может называться русский и француз, англичанин и венгр. Приблизительно ту же нагрузку несёт у евреев термин "гой", а у русских полузабытое дореволюционное слово "инородец". И заметим сразу: если для русского человека граница между собой и "инородцами" размыта, если он в глубине души верит в сентенцию "все люди братья", если, наконец, спокойно вступает в межнациональные браки - то цыган всеми силами старается сохранить свою исключительность. Несомненно, такое мироощущение - отголосок индийской кастовой системы.
Цыгане могут сменить веру - но останутся цыганами. Цыгане могут забыть свой язык - но и тогда они останутся цыганами. Цыгане могут сменить кочевье на оседлость - даже это ничего не изменит.
Цыган, пересаживается с коня на автомобиль, покупает телевизор и сотовый телефон, одевается в европейский костюм, поёт новые песни - но пока он помнит о незримой границе между собой и "гажё" - он цыган!
Есть ли ещё какие-то особые черты в духовном мире этого народа? Конечно, есть. Цыгане не агрессивны и не мстительны. Женщины по традиции очень строго блюдут свою честь. С мужской верностью дело обстоит сложнее. Если муж ищет приключений вне цыганской среды, это молчаливо признаётся допустимым. У цыган нет особой тяги к знаниям. Они живут, прежде всего, повседневностью и вполне могут обойтись без фундаментальной науки, или отвлечённой философии. Если спросить: "Что такое цыганское счастье?" почти все, к кому вы обратитесь, ответят: "Благополучие семьи". У европейцев семейные ценности тоже будут занимать важное место, но в шкале приоритетов имеются и такие как: успешная карьера, польза Родине, желание оставить что-то после себя...
Цыгане на протяжении всей своей истории сохраняли особое отношение к государству. Власть для цыган - нечто внешнее. Они никогда не имели и не желали иметь своего государства, что объясняется историко-культурными обстоятельствами. К тому моменту, как предки цыган покинули Индию, её общество функционировало, благодаря "разделению труда" между кастами. Были касты воинов или жрецов. Были также касты тех, кто занимался сельским хозяйством и ремёслами. Ни одна из каст, взятая по отдельности, не могла создать дееспособную экономику, государство могло существовать только благодаря их совместным усилиям. Свой круг кастовых занятий был и у предков цыган. Они являлись, прежде всего, профессиональными ремесленниками, торговцами и музыкантами. Стоит ли удивляться, что, оказавшись в среде европейских народов, они стремились занимать ту же социальную ячейку.
Заработки кочевников - то, чем они испокон веков жили - зависели исключительно от коренного населения. Появись у них своё моноэтническое государство, кого они стали бы развлекать музыкой и дрессированными животными? Кому предсказывать судьбу? Кстати, специализация таборных ремесленников ещё с индийских времён была очень узкой. Эти люди не могли мечтать об отдельной стране, требующей наличия чиновников, армии, земледельцев, строителей, духовенства, и многопрофильного ремесла.
Порой цыган сравнивают с евреями на том основании, что и те, и другие оказались рассеяны по свету. Из этого сравнения вытекает вопрос: "Почему бы сейчас не создать цыганское государство? Ведь создан же Израиль".
Аналогия в корне неверная. Израиль был не создан, а воссоздан, причём на том месте, где он некогда существовал. Из столетия в столетие евреи сохраняли о своей государственности историческую память, зафиксированную в религиозных текстах. Ничего подобного у цыган не было. Хотят ли цыгане "вернуться" на историческую родину? Конечно же, нет. Мечтают ли они добиться самоопределения? Тоже нет. В отличие от басков в Испании, курдов в Турции, сикхов в Индии, и множества других народов, готовых с оружием в руках добиваться создания собственного государства, цыгане не вынашивают сепаратистских планов. Ференц Лист был совершенно прав, когда писал: "Подобно тому, как трава растёт в стыках между неплотно пригнанными камнями, цыгане живут в трещинах между другими нациями" [16.Р.8]
Следующая важная черта в духовном мире цыган, это сочетание бытовой расчётливости с неким легкомыслием по отношению к будущему. Каждая цыганская семья живёт сегодняшним днём, долгосрочные перспективы её мало интересуют. Если цыган и задумывается о будущем, то только о будущем своей семьи: он планирует браки детей задолго до того, как те вырастут, копит деньги на свадьбу, и т.д. Семья - вот главная ценность для всех цыган.
В области музыки цыгане предпочли не лелеять индийское наследие, а переосмысливать фольклор других народов. Этнографы не нашли ни одной песни, мелодии или сказки, имеющей индийские истоки. Цыгане активно вживались в новую среду, старались понять, что нравится жителям стран, по которым они скитались. Этот интерес не был бескорыстен. Гостям было важно знать, какая музыка нужна, чтобы хозяева развязали свои кошельки. Но если бы у цыган не существовало такой меркантильности, проиграли бы в первую очередь европейские народы - ведь в этом гипотетическом случае "фараоново племя" упорно держались бы за родные индийские мелодии. Испанцы не смогли бы насладиться фламенко, русские не услышали бы соколовский хор, а венгры лишились бы зажигательной музыки цыганских скрипачей.
Цыгане окружены мифами. На протяжении столетий их обвиняли то в людоедстве, то в похищении детей. Хотя историкам такие случаи неизвестны, переубедить обывателя практически невозможно. Излюбленный персонаж журналистики - "цыганский барон", якобы обладающий безграничной властью. Трудно доказать человеку, не вхожему в национальную среду, что цыгане подчиняются прежде всего своим неписаным законам. Даже тот, кто имеет очень большой авторитет, действует в строго очерченных рамках. К нему прислушиваются, пока он говорит справедливые вещи. Однако если бы вожак вздумал действовать так, как его описывают газетчики или изображают кинематографисты, он тут же остался бы без табора. У цыган никогда не было внутреннего аппарата подавления. Они кочевали вместе только по доброй воле. "Бароном" же становился человек, умеющий улаживать внешние проблемы, владеющий языками, способный выполнять представительскую миссию - своего рода министр иностранных дел.
Не в последнюю очередь благодаря прессе принято считать, что цыгане склонны к криминалу. Между тем статистика (за последние полтора столетия) свидетельствует, что доля преступников у этого народа ничуть не больше, чем у других. Более того, цыгане выгодно выделяются на фоне коренных народов Европы. Они крайне редко совершают опасные преступления против личности, такие как разбой, изнасилование, убийство. А ведь у представителей других национальностей особо тяжкие преступления в любую эпоху составляли высокий процент в уголовной статистике. К несчастью для цыган, журналистам не приходит в голову сравнивать и сопоставлять, основываясь на фактах.
Свои внутренние проблемы цыгане улаживают, собирая сходку. Цыганский суд имеет много названий на разных диалектах: "сэндо", "крис", "жюдеката". Судить доверяют людям пожилого возраста, и тем, кто завоевал авторитет среди соплеменников. Очень желательно, чтобы это были люди незаинтересованные, ведь заранее известно, что цыган (более всего ценя семью) склонен становиться на сторону родственника. Соответственно, случается, что судей зовут даже из другого города. Им полагается выслушать обе стороны, взвесить все их аргументы. В случае, если трудно прийти к какому-либо решению, прибегают к клятве на иконах. Человеку, который побожился, принято верить, и это бросает особый свет на проблему цыганской религиозности. Порой на суде рассматриваются дела, связанные с репутацией семьи или очень крупными суммами денег. То, что побожившемуся человеку безоговорочно доверяют, показывает, сколь сильны у этого народа вера в Бога и посмертное воздаяние за ложную клятву. Трудно себе представить, чтобы судьи прочих национальностей оправдали человека только на том основании, что он поклялся на иконе в своей невиновности. Для цыган же такая правовая традиция - норма. Остаётся только удивляться сонму авторов, писавших, что цыгане меняют религию как одежду, а на вопрос: "Какой ты веры?", отвечают, будто бы: "Какой тебе нужно?" В период советского принудительного атеизма, когда у людей других национальностей доля неверующих достигала 60%, цыгане СССР практически в полном составе остались верны своим религиозным взглядам. Они соблюдали посты, держали на видном месте иконы.
При этом цыганская религиозность не отличается ни догматической строгостью (вполне уживается с профессиональным гаданием), ни фанатизмом: цыгане никогда не убивали во имя веры: они не устраивали инквизиции, не травили еретиков или раскольников.
*****
Петербуржцам, вероятно, будет интересно, что цыгане впервые появились в пределах Российского государства именно через их регион. Произошло это в начале XVIII в. - ещё в 1697 году один из русских авторов писал: "Цыгане суть люди в Польщи, а поидоша от немец..."[2.С.8] В этой короткой фразе содержится по меньшей мере три смысловых момента. Во-первых, указано, где цыгане обитают, во-вторых, объясняется, откуда они туда прикочевали, и, наконец, ясно, что в России их пока ещё нет.
Первые официальные упоминания о новом национальном меньшинстве мы находим в указах от 1733 г., связанных с необходимостью содержать армию. Согласно указу императрицы Анны Иоанновны, при создании Сумского, Ахтырского и Изюмского полков было решено обложить налогами только что появившихся в России кочевников. Цыганам дозволено было "жить и торговать лошадьми, а так как они показали себя здешними уроженцами, то предписано было включить их в подушную перепись там, где жить пожелают, и положить в раскладку на Конной Гвардии полк" [7.С.480].
Итак, аппарату, готовившему указы, был ясен цыганский способ зарабатывать на жизнь, и из него решили извлечь выгоду. Любопытным отзвуком этого факта является фраза из труда именитого французского цыгановеда Франсуа Во де Фолитье. "В 1733 году, - пишет он, - в России вышел указ о формировании из цыган двух кавалерийских полков" [17.Р.15] Разумеется, это забавное недоразумение вызвано ошибкой при переводе с русского. Полки не состояли из цыган, а финансировались за их счёт. Но мы не будем иронизировать над этой ошибкой. Дело в том, что, будучи на территории Швеции и Германии, кочевники нередко вербовались в армию, спасая себя и свои семьи от репрессий. Это был типичный способ "перейти на легальное положение". Русские цыгане - потомки немецких. Стоит ли удивляться, что их вторым названием было "халадытко рома", что в переводе означает "солдатские цыгане". Забегая вперёд, скажем о фактах, опровергающих стереотипное представление о пацифизме этого народа. Даже в России, где не было нужды избегать гонений, пришельцы продолжали вставать под воинские знамёна. Солистка первого цыганского хора Стеша именовалась Солдатовой, то есть была дочерью солдата. Достоверно известно и то, что во время наполеоновского нашествия хоровые цыгане, движимые патриотическим порывом, записались в уланские части. В Российской империи воинские навыки цыган ценились высоко. Недаром в 1870 году "Иллюстрированная газета" отмечала: "В рядах нашей армии есть много солдат из этого племени... хорошие солдаты, красивые, стройные, знающие своё дело" [11.С.90]. Готовность цыган к ратному труду предельно выразительно проявилась в ходе Великой Отечественной войны. Тысячи цыган были награждены орденами и медалями, причём известно, что очень многие пошли на фронт добровольцами. Были среди них жители Ленинграда и области: Павел Лятунов, Михаил Дмитриев, Лидия Емельянова.
Но вернёмся в те времена, когда цыгане впервые появились в России. В отличие от стран Запада у нас не принимались антицыганских законов, что объясняется не только национальной терпимостью, присущей русскому народу. Пожалуй, ещё важнее то, что цыгане перешли наши рубежи довольно поздно. Пока вся Европа занималась травлей кочевников, в России о них знали только понаслышке. А когда они стали, наконец, российскими подданными, наметилась общемировая тенденция к гуманизации - просвещённые западные монархи стали отменять жестокие законы. Конечно, Анна Иоанновна и её наследники, дорожившие мнением Европы, не пожелали вводить драконовских мер, ведь это означало лишний повод прослыть азиатской тиранией.
Российская империя была сословным государством. Екатерина II указом от 21 декабря 1783 г. причисляла цыган к крестьянам и предписала взимать с них налоги и подати. Несмотря на это, никаких серьёзных мер к закрепощению принято не было. Напротив, им разрешили приписываться к любому сословию. Мягкая политика принесла свои плоды. 16 июля 1880 года в сенатском указе говорится: "…некоторые цыгане вышли в купцы и мещане - и все они платят положенные пошлины бездоимочно" [3.С.8-9]. Между двумя указанными датами лежит век мирной жизни, который привёл к очень серьёзным, хотя и не сразу заметным изменениям. Постепенно сложилась новая этническая группа "русска рома" со своим диалектом. До перекочёвки в Россию цыгане долго прожили на польской территории - (об этом говорят известные в артистической среде фамилии Марцинкевич, Дулькевич, Гроховский). В диалекте русских цыган тоже ясно прослеживается польское влияние. Такие слова, как "лазня" (баня), "вэнзло" (узел), "сэндо" (суд), "тарго" (рынок) и поныне в ходу. Однако русская среда оказала ещё более мощное влияние. Цыганские глаголы стали применяться с русскими приставками, появился целый блок новой лексики.
Конная торговля кормила большинство семей вплоть до законодательного запрета на этот бизнес, введённого на исходе НЭПа. Интересно, что барышники предпочитали не продажу, а мену лошадей. Здесь русский цыган был вне конкуренции, и когда в Россию прибыли венгерские цыгане-ловари, они не смогли тягаться в конных рядах с людьми, знающими потребности рынка и русский язык. За столетия, проведённые в России, наши цыгане переняли очень многое и в обычаях, и в фольклоре. В кочевой быт прочно вошли знаковые атрибуты России: иконы и самовар.
Палатка русских цыган напоминала двускатный навес, парящий высоко над землёй. Под неё закатывалась телега, а то и две. Предусмотрена была защита от комаров, которых в северных лесах предостаточно. На ночь под полотняной крышей подвешивался полог - нечто вроде куба из тонкой материи. Одевались наши цыгане по-русски, поначалу женщин можно было видеть даже в сарафанах и кокошниках. По мере того, как менялась одежда коренного населения, происходили перемены и в костюме цыган. К концу XIX столетия мужская половина табора ориентировалась на купеческое платье: жилет, картуз, сапоги и широкие брюки "с напуском". Отметим, что одежда русских цыганок выглядела очень буднично. Пёстрые юбки с оборками и золотые мониста жители Петербурга увидели только накануне революции, когда в Россию прикочевали таборы венгерского и румынского происхождения.
Говорить о цыганской национальной кухне сложно. Возле шатров готовили примерно те же блюда, что замечали у коренного населения, причём в неизбежно упрощённом виде, поскольку костёр и горячие угли не могли заменить печь. Впрочем, кочевые цыганки и не имели особенно много времени на хозяйство. С утра и до позднего вечера босые женщины и девушки ходили по деревням и городским улицам, никогда не упуская случая погадать и снять порчу, спеть и сплясать, приворожить или выпросить что не жалко. Их мужья и братья тем временем лечили конские хвори или азартно торговались на рынках. Большинство семей вело полуосёдлую жизнь. Кочуя в тёплое время, они останавливались на зиму в крестьянских домах. Тесное общение с хозяевами привело к заимствованию сказок и свадебной обрядности, а также к осмыслению и переработке русской музыкальной традиции. Именно это позволило цыганам занять уникальное место в российской культуре. По всей стране возникли профессиональные хоры, слушать которые любили представители элиты, включая знаменитых литераторов и композиторов. Недаром возникла шутливая присказка: "Русский человек умирает два раза: один - за родину и один - когда слушает цыган". Петербургские хоры приобрели популярность несколько позже московских, но здесь сформировалась особая исполнительская манера, которая по сию пору высоко ценится в профессиональной среде.
Недавно увидело свет исследование К.Баурова "Репертуары цыганских хоров старого Петербурга". Круг тем, затронутых в этой прекрасной книге, гораздо шире названия. Интересующийся историей читатель почерпнёт на её страницах сведения о творческих династиях и музыкальных тенденциях, о продюсерах и слушателях. Некоторые малоизвестные факты из монографии Баурова будут приведены ниже.
Один из первых хоров появился в Петербурге в начале XIX века. Его содержал на своей даче отставной ротмистр Савва Яковлев. Со временем возникли поселения хоровых цыган в Новой Деревне и на Чёрной Речке. Москвичи по праву гордятся тем, что первый в мире цыганский театр "Ромэн" появился именно в их городе. Между тем, первый цыганский спектакль был сыгран ещё до революции на сцене петербургского Малого Театра. 20 марта 1888 года публике была представлена оперетта "Чавэ адро вэша" в трёх действиях. Музыка была собрана и аранжирована знаменитым Николаем Ивановичем Шишкиным - это были цыганские песни и романсы. Важно подчеркнуть, что спектакль не был разовым явлением. Его периодически возобновляли вплоть до 1906 года. Участвовали хоровые цыгане и в совместной постановке с артистами комической оперы Сетова. А в 1892 году состоялась премьера новой оперетты Н.И.Шишкина "Цыганская жизнь". Всё это позволяет говорить, что театральная традиция российских цыган берёт своё начало не в Москве, а в Петербурге..
Элита Российской империи часто вступала в брачные союзы с певицами из цыганских хоров. Пример брата Льва Толстого широко известен. В Петербурге случались не менее эффектные браки. Так Ольга Шишкина вышла замуж за морского министра, Домаша Данченко за князя Ф.П.Масальского, Лиза Морозова за князя Витгенштейна. Кроме того, Лёля Ильинская стала женой уральского миллионера Нечаева, а Лиза Хлебникова составила партию издателю "Биржевых новостей" Левдику.
Значительны творческие достижения петербургских цыган. Число сочинённых и аранжированных ими песен и романсов приближается к трёмстам, причём некоторые поются и сейчас. Достаточно назвать "За дружеской беседою", "Ночь светла", "Нет, не тебя так пылко я люблю", "Живёт моя отрада".
После революции 1917 г. хоровая культура подверглась тяжёлым испытаниям. Были уничтожены классы, к которым принадлежали ценители цыганского искусства. Удары по дворянству, купечеству и интеллигенции подорвали материальную основу творческих коллективов. В печати шла кампания по дискредитации романса. В этих условиях цыганам приходилось искать убежище под сенью официальных структур, покровительство артистам тогда оказали Дом народов Востока и "Ленгорэстрада". При последней организации, имеющей государственную дотацию, существовал этнографический цыганский ансамбль из сорока человек. Этот период ярко описан в мемуарах "Судьба цыганки" Ольги Деметер-Чарской, творческая биография которой на протяжении нескольких десятков лет была связана с Ленинградом. В этнографическом ансамбле работали Масальские, Дулькевичи, Абауровы, Загряжские, Зубовы, Ильинские. Любителям цыганской музыки эти фамилии говорят о многом, ибо и сейчас представители этих семей составляют гордость национальной эстрады.
Во время войны погибло немало цыган-артистов. Одних не пощадили голод и бомбёжки, другие оказались в зоне оккупации и были расстреляны. Много молодых мужчин пало в боях. Рисковали даже те, кто служил в Краснознамённом ансамбле - танцоры Андрей Лебедев и Николай Орлов иногда выступали на переднем крае и "во время пляски пули свистели у них над головой" [5.С.60]. Когда наступил долгожданный мир, цыганскую эстраду пришлось фактически восстанавливать заново. Ольга Чарская пишет о том, как трудно было набирать в коллектив молодёжь, не приученную к сценическим законам. Многие отказывались, опасаясь, что "по правилам" ничего не получится. Но бывало и наоборот. В ансамбль могла явиться семнадцатилетняя рыночная гадалка с лихой манерой танца, мечтающая стать артисткой.
Конечно, цыганское искусство не заглохнет, пока оно имеет народную подпитку. Ему не страшны ни политизация, ни трудный быт. Чарская выразительно рассказывает о гастролях в окрестных колхозах и совхозах. Порой у дребезжащего автобуса не было крыши, а иногда в полу зияли дыры - тогда артисты задыхались от пыли. "Часто к клубу мы подъезжали полумёртвыми, но выступали обязательно" [5.С.57,64]. Есть в мемуарах и подробное описание концертов, отвечающих требованиям властей. Госконцерт заставлял цыган и цыганок предварять выступления пропагандистскими стихами. Вот как выглядело выступление в послевоенные годы. "Открывался занавес. Хор, стоя, пел песню о Ленине и Сталине. Две девушки запевали песню "Трактористка", и все уходили за кулисы, дробью каблуков отображая шум тракторного мотора. Этим сельскохозяйственная тема не исчерпывалась. В программе была песня косарей, под которую мы как бы косили траву. Отражали мы и другие темы современности. Благодаря всем этим новшествам удалось сохранить прежние сольные номера, народные цыганские песни, мужские и женские пляски".
Чтобы оценить, могли ли цыгане искренне славить советскую действительность, нам надо вернуться в тридцатые годы. В период репрессий, которые не обошли ни один народ нашей страны.
*****
Если в XIX столетии цыганское население Петербурга почти исключительно состояло из представителей этногруппы "русска рома", то в начале XX века в городе и окрестностях появились латвийские, молдавские, румынские и венгерские цыгане. Для "старожилов" главным занятиями были музыка и торговля. Многие из приезжих, напротив, были ремесленниками. "Кэлдэрары", к примеру, специализировались на изготовлении котлов, металлических бочек, посуды, поддонов и т.п. Из их числа даже была образована крупная артель "Нацменбыт". Цыгане, селившиеся на Пороховых и на Большой Охте, не подозревали, что их судьба уже предрешена в кремлёвских кабинетах.
27 декабря 1932 года был введён внутригосударственный паспорт. Горожан начали прописывать. Прописка позволяла получать продуктовые карточки, причём города были разделены на две категории. В "открытых" прописаться было легче, а в "закрытых", соответственно, труднее. Вторую категорию городов (Москва, Ленинград, Киев, Одесса, Минск, Харьков) снабжали лучше, но при паспортизации их "почистили". На вокзалах и на рынках проводились облавы. Разумеется, цыгане в силу своей приметной внешности стали первыми жертвами депорт